В период холодов, каждый уважающий себя индивидуум обязан впасть в депрессию и поставить под сомнение свою тягу к любимому делу. При этом необходимо верить в чудо, которое спасёт нас всех от неминуемого коллапса.
Пик холода, обрушившегося на Петербург, застал Боню в его личном кабинете, который оборудован на верхней полке шкафа лоджии. Устав от написания научного трактата «О ничтожности прогнозов Конца Света в связи с глобальным потеплением», Боня разлепил глаза и с ужасом увидел ледяной покров, прочно сковавший его миску супа. Посреди, Айсбергом, возвышался промёрзший кусок сосиски, который был недоеден накануне. «
Пора принимать меры к личному спасению» - подумал Боня, и направился в сторону батареи отопления в нашей спальне.
Нёня тем временем сидела в своём «гнезде», которое свила из всех шерстяных носков, найденных в нашей квартире. Мимо неё, стуча зубами и теряя по дороге льдинки, отваливавшиеся от его шёрстки, кряхтя и сопя, проследовал Боня, и, взобравшись на радиатор, застыл в позе «Лотоса», раскрыв свои чакры спасительному теплу.
«
Ты, это, хвост вон в тудась засунь, там теплее будет, - пробурчала Нёня из своего насиженного места, -
я там всегда лапы грею».
«
Благодарю вас, мадмуазель, за столь ценный в моём положении совет» - ответил Боня, забрался между двумя секциями и блаженно прикрыл глаза своими ушками: «
При таких обстоятельствах окружающей меня среды я не в силах более продолжать свою научную деятельность и оставляю научный мир. Буду жить, как все нормальные собаки - прыгать на газоне, лаять на кошек, искать столбики и подле них … ну, в общем, делать всё, как обычные нормальные животные».
«
А, и у тебя эта, как её, дипресся, - сочувственно произнесла Нёня, подойдя поближе, -
у меня тоже».
«
Вот, праздник недавно был - конфет масса, три коробки съела», - и она многозначительно посмотрела под Розовый диван, где пылились необъятные горы фантиков. «
А теперь что - осталась одна жалкая миска, да и конфеты нынче не те, что месяц назад! Короче - жизнь теряет краски и, промерзая, тускнеет» - констатировала Нёня, обняв тёплый радиатор. «
Перейду я на сушки, они стабильно - круглые, с ванилью и с дырочкой посередине» - мечтательно проговорила она, закатив глаза.
«
Мадмуазель! Отбросим наши былые разногласия и вступим в новую жизнь вместе! Долой былые пристрастия - нас ждут новые открытия!» - пробасил Боня из глубин батареи, куда он полностью протиснулся.
«
А я согласная, дипресся - она объединяет! - просопела Нёня, -
от слащавых конфет - к сухим сушкам, пора расти духовно!»
Так они и сидели, обняв радиатор и ведя светские беседы, когда в комнату вошёл я, вернувшись с улицы, где безуспешно пытался завести свою машину с полностью севшим аккумулятором:
«
Чудо то какое, неужто помирились две непримиримые субстанции нашей квартиры?! Подвиньтесь лучше, дайте погреться».
«
Шел бы ты своей дорогой, мил человек, места тут на всех не хватает», - буркнула Нёня и постаралась «растопыриться» по всей поверхности батареи.
«
Да, да, милейший, не мешайте нашему достижению абсолютной гармонии» - раздался голос из глубин радиатора. «
Только чудо оторвёт нас от столь приятного времяпрепровождения».
«
Чудо у меня есть, даже целых семь!» - сказал я, снимая с полки игру
7Wonders, - «
может, оторвётесь от медитации, и поиграем?»
Активный шорох из глубин батареи возвестил о неподдельном интересе Бони к моему предложению. «
Чудеса, говорите? Чудеса - это хорошо. Пойдёмте, мадмуазель, познакомимся с историей!» - бурчал Боня, взбираясь на диван.
Пока я раскладывал компоненты и формировал колоды, Боня прочёл правила, сморщил нос и промолвил: «
Это же драфт с правилами филлера, да ещё и с активным взаимодействием. Забавно…»
«
Активно драить полы я не буду, я - натура утончённая, и физический труд вредит моей внутренней гармонии», - высказалась Нёня, - «
это вы сами делайте, а мне объясните, что это за картинки такие?»
«
Не драить, а драфтить, как бы проще вам объяснить - это когда все передают карты друг другу; а нарисованы различные Чудеса, которые построили наши предки. История их уходит корнями…»
«
Отдавать я ничего не буду, а картинки красивые, играть я согласная», - перебила Нёня, - «
чегось делать-то?»
Я раздал каждому колоды, кратко объяснил правила, и, не встретив ни капли понимания в выпученных глазах моего зелёного оппонента, предложил приступить к строительству. Боня всё прекрасно понял, а вот Нёня, как всегда, играла исключительно по своим правилам. Выложив перед собой все свои карты, она посмотрела на нас и потребовала ещё: «
Дайте мне вот те зелёные, я их больше всего люблю, они одного со мной цвета! А я вам красные отдам - они не красивые. Пожааалуйста…» - и Нёня попыталась «пустить слезу».
«
Мадмуазель - одну карту, одну, а не все, а остальное отдайте мне!», - буркнул Боня, сделав свой ход, - «
а свою новую стопку получите у этого посиневшего джентельмена, думающего, что умеет играть в эту игру. Кстати, на карточке вашей нарисован маяк, который освещал всем путь…»
«
Освещал? Так это я мигом!», - обрадовано пискнула Нёня, вынула из - за подушки фонарик, который использовала для ночных походов на кухню, и направила ослепительный луч прямо в глаз Боне, - «
всё, я построила своё Чудо!».
Ослеплённый ярким светом Боня отступил на один шаг назад, потерял равновесие и рухнул на пол, увлекая за собой и своё поле, и стопку карт, и буклет правил, который он внимательно рассматривал за мгновение до этого.
«
Нет, ты видел - безоговорочная победа луча мысли над закостенелым разумом!», - победно вскричала Нёня, глядя на меня, - «
это надо отметить! Где мои сушки!?». Схватив пакетик, который я только что достал с полки и положил рядом с собой, Нёня выгребла горсть маленьких кругляшков с дырочкой и запихнула себе в рот.
«
Они же солёные!» - хотел сказать я, но не успел…
Наверное, именно такие глаза у человека, который, распаковав огромную яркую коробку, увидел на её дне лишь одинокую зубочистку. Это глаза, полные скорби, укора, невыносимой тоски и жалости к самому себе, смешанные с необъятным и всепоглощающим гневом и буйством адреналина в крови. Именно такие глаза смотрели на меня с другого края Розового дивана.
При этом левый глаз Нёни нервно дёргался, а лапки шарили по дивану в поисках тяжелых предметов. Я благоразумно спрятался за подушкой, и лишь слышал, как громкое шлёпанье в коридоре возвестило о том, что мой не в меру эксцентричный житель квартиры покинул Розовый диван.
Боня, тем временем, вылез из-под горы картона, многозначительно взглянул на меня и посеменил к себе в кабинет.
«
Если не я, то кто спасёт этот безумный мир от всепоглощающей его глупости» - бурчал Боня себе под нос, быстро перебирая лапками по полу.
«Уйти из научного мира?! Сейчас! Даже не мечтайте! Пусть отсохнет мой хвостик, но я буду и дальше бороться за право существования научной мысли под кровом этого безнадёжного дома! Надо только обогреватель себе притащить…»
Тем временем из кухни раздавались бульканья и агрессивное сопение - судя по всему, запасы чая нашей семьи неумолимо истощались. Через двадцать минут на пороге возникла Нёня: «
Во-первых, я больше не желаю играть в твои чудеса» - сказала она, швырнув в меня нижней частью коробки.
«
Во-вторых, сушки - зло, а конфеты - нечто светлое и безгранично сладкое, поэтому я решила не менять своих привычек и требую незамедлительно два, три, нет, четыре кило конфет в качестве моральной компенсации, иначе я подсыплю вам соль в чай и буду делать это ежедневно - соли мне не жалко. Можешь отправляться в магазин, и немедленно!»
После столь продолжительной речи, Нёня забралась в своё «гнездо» и аккуратно развернула фантик очередной конфеты. «
Дипресся - ничто, привычки - всё» - расслышал я сквозь громкое чавканье.
Я аккуратно собрал игру и отправился в магазин, по пути размышляя о странностях поведения моих жильцов. Хорошо, что каждый из них остался «при своём». А столько писка было, столько рассуждений... На мгновение мне показалось, что они изначально знали о том, что никогда своих пристрастий не поменяют, просто холодно стало, «дипресся» накатила, захотелось проверить свою значимость для окружающих и напомнить о себе…
Одно радует - они помирились, что очень хорошо.
)
)
)
)
)
)
